Джебран Халиль Джебран
Пророк
Продолжение:
Тогда заговорила женщина, сказав:
Расскажи нам о Боли.
И он ответил так:
— Ваша боль от того, что ломается оболочка, скрывающая вас от пониманья вещей.
Чтобы сердце плода могло предстать перед солнцем, его твердая косточка должна расколоться,
вот так же и вы должны узнать боль.
И если бы сердце ваше не переставало изумляться чудесам, которые жизнь приносит вам каждый день, ваша боль казалась бы вам не менее длинной, чем радость;
И вы бы смирились со сменой времен года вашего сердца, подобно тому как принимаете смену сезонов, проходящих через ваши поля.
И наблюдали бы с безмятежностью за зимами ваших печалей.
Значительную часть вашей боли вы выбрали сами. Это горькое снадобье, которым врач внутри вас лечит заболевшую часть вашего Я.
Поэтому доверьтесь врачу и пейте его лекарство молча, безропотно:
Потому что, как ни тяжела и жестока рука — она управляется бережной рукой Невидимого,
И чаша, что он вам поднес, хотя и жжет ваши губы, сделана Гончаром из глины, смоченной Его собственными святыми слезами.
И спросил мужчина: Скажи нам о Познании Себя.
И он ответил так:
— Ваши сердца знают, но молчат, о секретах дней и ночей.
Но уши ваши жаждут услышать о том, что знает сердце.
И вы услышите в словах то, что вы всегда знали в мыслях. И вы дотронитесь пальцами до нагого тела ваших мечтаний.
Так это и должно быть.
Ведь скрытый родник вашей души должен подняться и побежать, журча, к морю;
И сокровище ваших бесконечных глубин должно открыться вашим глазам.
Но пусть не будет весов, чтобы взвешивать это сокровище, которое вам неизвестно;
И не стремитесь измерить глубину познанья себя при помощи мерной рулетки,
Потому что Я — это море, которое не имеет границ и которое невозможно измерить.
Не говорите: "Я нашел правду", а скажите: "Я нашел крупицу правды".
Не говорите: "Я нашел дорогу, которой идет душа", а скажите: "Я встретил душу, идущую моей дорогой". Потому что душа идет всеми дорогами.
Потому что душа не идет по прямой и не растет, как тростник.
Потому что душа, как цветок лотоса, открывает свои лепестки один за другим и число их нельзя сосчитать.
Тогда сказал учитель: Расскажи нам об Учении.
И он сказал так:
— Ни один человек не покажет вам больше, чем то, что лежит в полусне рассвета вашего знания.
И учитель, прохаживающийся в тени храма в окружении учеников, дарит им не мудрость свою, а только веру и способность любить.
Если он действительно мудр, он не пригласит вас в дом своей мудрости, а лишь подведет вас к порогу вашего собственного ума.
Астроном может рассказать вам о своем п понимании пространства, но он не может дать вам своего пониманья.
Музыкант может петь вам о ритме, который нас окружает везде, но он не может дать вам слух, чтоб уловить этот ритм, или голос, чтобы его повторить.
И тот, кто сведущ в науке о числах, может рассказать вам о мире мер и весов, но он не может провести вас туда.
Потому что прозрение одного человека не простирает крылья свои на другого.
И каждый из вас стоит в одиночку пред Богом, так каждый из вас должен быть одинок и в своем знании Бога и пониманье Земли.
А потом вышел юноша и попросил:
Скажи нам о Дружбе.
И он ответил так:
— Ваш друг — это ваши удовлетворенные нужды.
Он — ваше поле, которое вы засеваете любовью и пожинаете благодарностью.
И он — ваши стол и очаг.
Вы приходите к нему голодный для того, чтоб насытиться покоем.
Когда ваш друг открывает вам свои мысли, не бойтесь говорить ему "нет" лишь про себя и не отказывайте ему в "да".
И когда он молчит, пусть ваше сердце не перестанет слушать сердце его,
Потому что, если есть дружба, все мысли, все желания и все надежды рождаются и разделяются с радостью, которой не нужно признание и не нужны слова.
Но не горюйте, когда вы расстаетесь с другом своим, Ведь то главное, что вы любите в нем, может быть виднее в разлуке, как путешественнику гора видится лучше с равнины.
И пусть не будет в вашей дружбе целей других — только углубление духа.
Потому что любовь, которая ищет не только открытия собственной тайны, — это уже не любовь, а лишь сеть, брошенная наугад, чтоб поймать, что попадется.
И пусть все лучшее в вас будет для друга.
Раз уж он должен знать ваши отливы, пусть он знает и ваши приливы.
Потому что зачем вам нужен друг, если вы ищете его, только чтоб скоротать свое время?
Ищите встречи с другом всегда, когда у вас есть время Жить.
Ведь друг существует, чтобы удовлетворить вашу нужду, а не заполнить в вас пустоту.
И в сладости дружбы пусть будут смех и разделенные радости.
Потому что сердце находит утро свое и набирает сил как раз в росе малых вещей.
И тогда ученых человек сказал:
Скажи нам о Разговоре.
И он ответил, говоря так:
— Вы разговариваете, когда перестаете быть в мире с вашими мыслями;
И когда вы больше не можете жить в одиночестве вашего сердца, вы живете губами, а звук становится лишь развлечением.
И во многом из того, что вы говорите, мысль наполовину убита.
Потому что мысль — это птица открытых пространств, которая в клетке из слов может расправить крылья, но не может летать.
Если среди вас такие, кто ищет разговорчивого из страха остаться наедине с собой.
Молчание одиночества обнажает глаза их собственного Я, и им хочется бежать от себя.
И есть те, кто в разговоре неосознанно открывают правду, которую сами не понимают.
И есть те, у кого правда в них самих, но они не говорят о ней словами.
И в груди вот таких дух живет в ритмичном молчании.
Когда ты встретишь друга на дороге иль на базаре, пусть дух, что живет в тебе, движет твоими губами и управляет твоим языком.
И пусть голос твоего голоса говорит уху его уха.
Потому что его душа будет хранить правду твоего сердца, как хранится вкус вина, когда цвет его забыт и сосуда уже нет больше.
И астроном сказал: Учитель, а Время — что это?
И он ответил так:
— Вы хотели бы измерить необъятное и неизмеримое время. Вы хотели бы приспособить себя и даже направить дух свой по пути, соответствующему часам и сезонам.
Из времени вы хотели бы сделать ручей, на чьем берегу вы сидели бы, глядя, как время течет.
И все же непреходящее в вас понимает, что жизнь неподвластна теченью времен,
И знает, что вчера — это всего лишь память сегодня, а завтра — это лишь мечта сегодня.
И то, что поет в вас и созерцает, — все еще живет в границах той первой секунды, которая разбросала звезды в пространстве.
Кто из вас не чувствует, что его сила любить не имеет границ?
И все же кто не чувствует, что та же любовь, столь безграничная, заключена внутри лишь его самого и не движется от одной любовной мысли к другой или от одного любовного действия к другому?
И разве само время не то же, что и любовь, — неделимо и безгранично?
Но коль в ваших мыслях вы должны мерить время сезонами, пусть ваш каждый сезон охватывает все другие сезоны.
И пусть сегодня обнимет свое прошлое, укутав его памятью и будущее страстным желаньем его.
И один старейший города сказал:
Скажи нам о Добре и Зле.
И он ответил:
— О хорошем в вас я могу говорить, а не о зле.
Ведь что есть зло, если не добро, измученное собственным голодом и жаждой?
Поистине, когда добро голодно, оно ищет пищу даже в темных пещерах, и когда оно жаждет — оно пьет даже мертвые воды.
Вы добры, когда вы едины сами с собой. Но и когда вы разъединены, вы не зло.
Потому что и дом, где нет согласия, — еще не гнездо воров, это просто дом, где нет согласия.
И корабль без руля может плавать без цели между опасными островами и все же не уйти на дно.
Вы добры, когда заставляете себя дарить.
Но и когда вы хотите получить для себя — вы не зло.
Потому что, когда вы стараетесь приобрести, вы просто корень, который прильнув к грудям земли, сосет их молоко.
Конечно, плод не может сказать корню: "Будь как я, зрелым и всегда раздающим свое изобилие".
Потому что для плода отдавать есть его назначение, так же как получать — предназначение корня.
Вы — носитель добра, когда вы говорите, все ваши чувства не спят, отражаясь в словах.
Но вы не носитель зла, даже когда ваш язык бормочет что-то без цели, в то время, как Я ваше спит.
Ведь даже и бормотание может усилить слабый язык.
Вы — носитель добра, когда вы идете к цели своей твердо и шаги ваши смелы.
Но вы не носитель зла, и когда идете хромая.
Даже тот, кто идет хромая, идет тоже вперед.
Но вы, кто силен и скор, смотрите, чтоб не хромать перед настоящим хромым, думая, что этим вы делаете доброе дело.
Вы хороши в бесчисленных добрых делах, но вы не несете зла, и когда не делаете добра,
Вы просто теряете даром время и медлите.
Жаль, что олени не могут учить быстроте черепах.
В вашем стремлении сделать свое Я огромным лежит ваша доброта, и это стремление есть в каждом из вас.
Но в некоторых это стремление сильно как поток, мощно несущийся к морю, увлекающий за собой секреты склонов холмов и песни лесов.
А в других то же стремление — лишь тихий ручей, теряющийся в собственных петлях и изгибах и не достигающий моря.
Но пусть тот, кто ретив, не скажет тому, кто спокоен: "Почему ты медлишь и останавливаешься?"
Потому что настоящий носитель добра не спросит у голого: "Где твое платье?" — иль у бездомного: "Что с домом твоим случилось?"
Тогда жрица сказала: Скажи нам о Молитве.
И он ответил так:
— Вы молитесь, когда у вас нужда или горе, а ведь могли бы молиться также в дни ваших радостей и в дни изобилия.
Ведь что есть молитва, если не продолжение вашего Я, живущее в небесном пространстве?
И если вам становится лучше, когда вы изливаете свою тьму в это пространство, вам будет приятно излить туда и зарю своего сердца.
И если, когда ваша душа зовет вас на молитву, вы можете лишь рыдать, она должна пробудить вас к этому снова и снова, пока рыдания ваши не перейдут в смех.
Когда вы молитесь, вы поднимаетесь ввысь, чтобы встретиться с теми. кто тоже молится в этот час и кого без молитвы вы никогда бы не встретили.
Поэтому пусть ваш визит в этот невидимый храм будет только лишь для восторга и радости встречи.
Потому что, если вы вошли в храм, лишь чтоб просить, вы не получите.
И если вы вошли в него лишь для того, чтоб унизить себя, — вас не поднимут.
И даже если вы вошли в храм, чтоб молится о благополучии других — вас не услышат.
Достаточно того, что вы входите в тот невидимый храм.
Я не могу дать вам слова ваших молитв.
Бог слушает не ваши слова, кроме тех случаев, когда Он Сам вкладывает их в ваши уста.
И я не могу научить вас молитве ваших морей, и лесов, и гор.
Но вы, дети тех гор, и лесов, и морей, сами найдете их молитву в вашем сердце.
И если вы просто прислушаетесь в тишине ночи, вы услышите, как они говорят молчаливо:
"Наш Бог, ты создал наше крылатое Я,
это твоя воля повелевает в нас.
Это твое желание желает в нас.
Это с твоего побуждения наши ночи,
которые принадлежат и Тебе,
превращаются в дни, тоже Твои.
Мы не можем просить у тебя ничего,
потому что ты знаешь наши нужды,
прежде чем они в нас рождаются:
Ты придумал нам нашу нужду,
и, давая нам больше Себя,
ты дашь нам все, что нам надо".
Тогда отшельник, который посещал этот город раз в году, вышел вперед и сказал:
Скажи нам об Удовольствии.
И он ответил, сказав:
— Удовольствие — это песнь свободы, Но это не свобода.
Это цветение ваших желаний, Но это не плод их.
Это глубина, зовущая ввысь, Но это не та глубина и не та высота.
Это заключенный в клетку, которому дали вдруг крылья,
Но это не заключенное в рамки пространство.
Да, поистине, удовольствие — это песня свободы.
И я буду рад, если вы запоете ее от всего сердца, хотя я не хотел бы, чтобы вы потеряли сердце свое в этом пении.
И есть среди вас юноши, кто ищет удовольствие, как если б в них все заключалось, — их вы уже осудили и упрекнули.
Но я бы не стал осуждать и упрекать, я дал бы им право искать.
Конечно, они найдут удовольствие, но не одно удовольствие;
У него есть семь сестер, и каждая из них еще более прекрасна, чем просто удовольствие.
Разве вы не слышали о человеке, который копался в земле, чтобы найти корни, а нашел сокровище?
И есть среди вас старики, кто вспоминает удовольствие с сожалением, как будто это были ошибки, совершенные ими, когда они были пьяны.
Но сожаленье — это затмение разума, а не способ себя наказать за то, что прошло.
Им бы лучше вспомнить их удовольствия с благодарностью, как они вспоминали бы об урожае лета.
И все же, если их сожаленья утешают — пусть утешаются.
И есть среди вас такие, кто уж не юн, чтобы искать, и недостаточно стар, чтобы лишь вспоминать.
И, страшась искать иль вспоминать, они избегают всех удовольствий, чтобы не обделить свой дух, не оскорбить его.
Но даже в таком отречении находят они свое удовольствие.
Вот так они тоже находят сокровища, хотя их дрожащие руки роют землю в поисках кореньев,
Но скажите мне, кто тот, который может обидеть дух?
Разве соловей обижает тишину ночи или светлячок — звезды?
И разве ваше пламя или ваш дым обременяют ветер?
Вы думаете, что дух — это тихий водоем, который можно возмутить посохом?
Часто, отказываясь от удовольствия, вы просто прячете желанье его в тайники вашего Я.
Но кто знает, может то, что кажется упущенным сегодня, ожидает вас завтра?
Даже ваше тело знает то, чем может гордиться, знает свои законные нужды, и его не ввести в заблуждение. А ведь ваше тело— это арфа вашей души, И от вас зависит — извлечь из нее сладкую музыку или звуков сумбур.
А теперь вы спрашиваете в вашем сердце: "Как мы отделим то, что хорошо в удовольствии, от того, что не хорошо?"
Идите в ваши поля и в ваши сады, и вы узнаете, что для пчелы удовольствие — собирать мед с цветка,
Но для цветка отдать свою сладость пчеле — тоже удовольствие. Потому что для пчелы цветок — фонтан жизни,
А для цветка пчела — посланец любви.
И для обоих, для пчелы и цветка, давать и получать удовольствие — это и необходимость, и наслаждение.
Люди Орфалеса, будьте в ваших удовольствиях, как цветы и пчелы.
И вышел поэт и сказал: Скажи нам о Красоте.
И он ответил так:
— Где вы найдете красоту и как узнаете вы ее, если она сама не будет вашим путем и поводырем?
И как вы будете говорить о ней, если она будет тем ткачом, кто ткет вашу речь?
Горемыка иль раненный скажет: "Красота добра и милосердна. Как молодая мать, еще стесняющаяся своего собственного великолепия, она идет среди нас".
И страстный скажет:
"Нет, красота — это что-то могучее и устрашающее. Как буря она сотрясает землю под ногами и небо над головой".
Усталый и утомленный скажет:
"Красота — она как мягкий шепот. Она говорит с нашим духом. Ее голос утихает перед нашим молчанием, как слабый огонь, что трепещет от страха пред тенью".
Но беспокойный скажет:
"Мы слышали ее кричащей среди горных вершин, И с ее криками доносились цокот копыт, и хлопанье крыльев, и рычанье львов".
Вечером стражник города скажет:
"Красота встанет на востоке с рассветом".
А в середине дня, те, кто трудится иль путешествует, скажут:
"Мы видели ее склонившейся над землей из окон заката".
Зимой занесенные снегом говорят:
"Она придет с весной, бегущей по холмам".
А в летней жаре жрецы говорят:
"Мы видели ее танцующей с листьями осени, и мы видели снежные пряди в ее волосах".
Все это говорили вы о красоте.
И все же, по правде, вы говорили не о ней, а о своих неудовлетворенных нуждах,
А красота — это не нужда, но экстаз.
Это не пересохший рот или пустая, протянутая за подаянием рука,
Это, скорее, объятое пламенем сердце и поющая от восторга душа.
Это не образ, который можно увидеть, и не песня, которую можно услышать,
Это, скорее, образ, что стоит перед вами, хотя вы закрыли ваши глаза, и песня, которую вам слышно, хотя вы заткнули свои уши.
Это не сок, сохранившийся в ободранной коре дерева, и не крыло, скрепленное с когтем,
Это, скорее, сад, который вечно в цветах, и сонм ангелов, которые всегда в полете.
Люди Орфалеса, красота — это Жизнь, когда Жизнь снимает покрывало со своего святого лица.
Но вы сами являетесь этой Жизнью, и вы сами — ее покрывало.
Красота — это вечность, смотрящая на себя в зеркало.
Но вы сами являетесь этой вечностью, и вы — ее зеркало.
И старый жрец сказал:
Скажи нам о Религии.
И он сказал так:
— А разве я говорил сегодня о чем-нибудь еще?
Разве религия — это не все ваши дела и все их отражения и не все то, что не является ни делом, ни его отражением, а лишь радостью и удивлением, всегда льющимся из вашей души, даже когда ваши руки рубят камень иль работают за ткацким станком?
Кто может отделить свою веру от своих действий иль убеждение от того, чем он занят?
Кто может расстелить свое время пред собой, говоря: "Это для Бога, а это для себя, это для моей души, а это, другое, для тела"?
Все ваши часы — это крылья, несущие вас сквозь пространства от себя к себе.
Ну а тому, кто носит свою мораль только как выходное платье, лучше быть голым.
Ведь ветер и солнце не сделают дыр в его коже,
И тот, кто определяет свое поведение лишь этикой, заключает свою певчую птицу в клетку.
Самая свободная песня не приходит ни из-за решетки, ни из-за колючей проволоки.
И тот, для кого молитва — это окно, которое можно открыть, но можно закрыть, еще не посетил дом своей души, чьи окна простираются от зари до зари.
Ваша будничная жизнь является вашим храмом и вашей религией. И всегда, когда вы входите туда, берете с собой все, что у вас есть.
Возьмите с собой и плуг, и наковальню, и молот, и лютню, Все те вещи, что вы создали по нужде или для наслаждения.
Потому что в молитвах своих вы не сможете подняться выше своих достижений или упасть ниже своих неудач.
И возьмите с собой всех людей,
Потому что в этих молитвах вы не сможете ни взлететь выше, чем их надежды, ни унизить себя ниже отчаянья их.
И если вы узнаете Бога, не ждите, что Он ответит на ваши вопросы и поправит ваши ошибки.
Лучше посмотрите вокруг, и увидите Его играющим с вашими детьми.
И взгляните в пространство: вы увидите Его идущим по облаку, простирающим руки Свои в виде молнии и спускающимся в виде дождя.
Вы увидите, что он улыбается в цветах, а потом поднимается и шевелит руками Своими в деревьях.
Тогда Алмитра заговорила, сказав:
Мы хотим спросить тебя о Смерти.
И он сказал так:
—Вы хотели бы узнать секрет смерти.
Но как вы найдете его, если не будете искать его в сердце жизни?
Филин, чьи привыкшие к ночи глаза слепы днем, не может снять покрывало с тайны света.
Если вы действительно хотите узнать дух смерти, откройте широко ваше сердце для тела жизни.
Потому что жизнь и смерть — одно целое, так же как одним целым являются река и море.
В глубине ваших надежд и желаний лежит ваше молчаливое знанье потустороннего;
И как семена, что спят под снегом, ваше сердце грезит весной.
Верьте этим снам, потому что в них скрыты ворота в вечность.
Ваш страх перед смертью — это только дрожь пастуха, стоящего пред своим королем, чья рука готова отметить его почетом.
Разве пастух не рад, хоть и дрожит, что сам король отметит его?
И все же разве не думает он больше всего о дрожи своей?
Разве умереть не значит лишь встать обнаженным под ветер, чтобы слиться, расплавившись, с солнцем?
И разве остановка дыхания не есть лишь освобождение его от беспокойных приливов и отливов, так, чтоб оно поднялось и простерлось без всяких забот в поисках Бога?
Только испив из реки молчания, вы сможете по-настоящему петь.
И когда вы достигнете вершины горы, только тогда вы сможете начать восхождение.
И когда земля затребует все ваше тело, тогда только вы начнете настоящий свой танец.
Окончание ►
Источник: http://lib.ru/POEEAST/prophet.txt#t17 |
