Элеонора Шафранская

Ташкент – многоязычная окраина Российской империи со второй половины XIX и в ХХ вв. – говорил, тем не менее, на русском языке. Языковое поле города породило разные грани русского языка. Это и правильный, книжный, русский язык, не обремененный ни интонационными, ни диалектными традициями – на лекциях филфака ТашГУ нам говорили, что русская речь ни Москвы, ни Питера не является «чистой», будучи отягощенной фонетическими/интонацтонными и прочими традициями, а вот привнесенная в Ташкент в конце XIX в. русскими аристократами и позже – книгами и медийным вещанием, она сформировала своего рода «лабораторный», очищенный русский язык.

Джебран Халиль Джебран

Мои дни среди вас были так кратки, и еще короче были слова, что я вам сказал.
Но если голос мой перестанет звучать в ваших ушах и моя любовь исчезнет из вашей памяти, тогда я снова вернусь.
И буду снова говорить с вами еще более полным сердцем и устами, еще более податливыми Духу.
Да, я вернусь, когда придет срок.

    Джебран Халиль Джебран

   Так это и должно быть. Ведь скрытый родник вашей души должен подняться и побежать, журча, к морю; И сокровище ваших бесконечных глубин должно открыться вашим глазам. Но пусть не будет весов, чтобы взвешивать это сокровище, которое вам неизвестно; И не стремитесь измерить глубину познанья себя при помощи мерной рулетки, Потому что Я — это море, которое не имеет границ и которое невозможно измерить.

   Джебран Халиль Джебран

   Алмустафа, несравненный среди всеми любимых, тот, кто был рассветом собственного дня, ждал двенадцать лет в городе Орфалесе, ждал своего корабля, что должен был вернуться и взять его обратно на остров его рождения. И на двенадцатый год, на седьмой день месяца жатвы он взошел на холм за городскими стенами и взглянул в сторону моря; и он увидел свой корабль, выходящий из тумана.

Фахим Ильясов

   Ташкентская улица Карла Маркса, по моему мнению, получила своё Народное Звание "Бродвей", раз и навсегда, в шестидесятых годах прошлого столетия. А может я ошибаюсь, может уже царские чиновники так звали эту улицу, когда после прогулок на ней, усаживая слегка надменных, но необыкновенно красивых ташкентских барышень в фаэтоны ещё в позапрошлом столетии.

Я, в своем рассказе, описываю улицу Карла Маркса середины шестидесятых...

Николай КРАСИЛЬНИКОВ

   Весь этот путь я внимательно вглядывался в строения – старые и новые, пытаясь рассмотреть какие-либо разрушения, но кроме непривычных зигзагообразных вертикальных трещин в стенах и провала в одном ветхом дувале, неподалёку от аптеки, я не увидел.

   А вот и – Кукча, конечная остановка! Несколько ранних пассажиров вместе со мной покинули вагон. Часы показывали: 7. 30 утра. Возле трамвайного кольца уже было людно: кукчинцы спешили в город и на местный базарчик: сюда на рассвете казашки с Назарбека привозили в бидонах и вёдрах свежие молочные продукты: катык (кислое молоко), каймак (сметану), творог…

   Стихия стихией, а жизнь продолжала оставаться жизнью.

Николай КРАСИЛЬНИКОВ

   У каждого человека есть вехи, которые делят его жизнь на «до» и «после», как, например, женитьба или замужество. Но есть более глобальные события – война, крупное стихийное бедствие. И если первое всё же предсказуемо, то о втором – никто не знает, когда оно произойдёт.
   Для меня такой вехой явилось ташкентское землетрясение. Нет, мне не надо восстанавливать его в памяти. Оно живёт во мне – сколько бы ни минуло лет. Расскажу по порядку о том, что мне запомнилось.

Олег Неустроев

   Поднимут над всеми, посадят на плечи. И ты выше птиц, транспарантов и неба! Бескрайнего синего неба с шарами воздушными в нем.

   Тоска моя, мама, по чувствам — воздушным и чистым; и белым ситцевым платьям (они были из ситца?); наивным мечтам и путевке на дальнюю стройку. На самую дальнюю стройку страны.